8 сентября, понедельник.

"Сумасшедшие - это люди, которые не смогли доказать реальность своих миров" (с)

Негодуя и поражаясь совершенно бессмысленной обстановке и внешнему виду коридора седьмого этажа хваленого Хогвартса, месье Дюваль, мысленно проклиная самого себя за то, что оказался в сущем болоте, беззвучно бежал по тому самому коридору на всех четырех, оставляя за собой грязные следы от кошачьих лап. Честно говоря, то обстоятельство, что Камерон передвигался на четырех конечностях, нисколько его не смущало и не указывало на нетрезвое состояние молодого человека, которое он, кстати говоря, находил недостойным своего великолепнейшего "Я" и уничтожающим все достоинства человека, которые только имеются, опуская его до уровня блохастой псины. Животных он не любил, однако, был котом, на что и указывали следы от его маленьких лап, до умопомрачения перепачканных в уличной грязи. Разумеется, он был не обычным котом, ведь обычные коты никогда бы не стали критиковать портрет Барнабаса Спятившего вместе с троллями, пусть даже мысленно и без литературного слога. Что касается портрета, то он был необычайно скучен, сущий ширпотреб, который мог кому-то показаться смешным. Мысли о том, что троллей можно учить балету не укладывались у Камерона в голове, более того, он отказывался понимать, зачем их вообще чему-то учить. Родился быдлом - будь добр, соблюдай свои права и обязанности, жалкий обыватель или жалкий тролль - без разницы. Камерон многого не понимал в этом чудовищном замке, точнее, понимал, но не хотел принимать. С другой стороны, пытаться что-то исправить здесь или начать бороться - было бы шагом безмерно глупым и не продуманным, а месье Дюваль предпочитал обдумывать такие серьезные решения. Собственно, ему было ровным счетом плевать на все происходящие. Он был растением среди всего этого, инфантильно-отрешенным существом с задатками анимага, который существовал в своей, непонятной никому реальности. Тот факт, что по Хогвартсу, учуяв полную свободу действий, бродили до омерзения преданные и до смеха грозные Пожиратели смерти, ничуть не смущал парня, более того, даже забавлял его запылившееся на полке безвременья воображение. Он осуждал и презирал служение кому-либо и считал это явление достойным только людей, не имеющих собственного мнения, а когда так называемое служение доходила уже чуть ли не до идолопоклонства - парню было просто смешно наблюдать за всем этим. Полнейшая аддикция людишек от таких же людишек, как и они сами, тешила каждый закоулок его разума, не давая покоя. Все же, Камерон Дюваль еще не до конца превратился в растение, не подающие никаких признаков жизни, так как он изредка и туманно, но чем-то интересовался. В данную минуту Кэма более всего интересовало то, что он изволил прогулять многообещающую кормешку в Большом Зале по случаю обеда и остался ни с чем, точнее, с кусочком тыквенного пирога, накрепко зажатым в его кошачьих зубах. Обеды, завтраки и ужины в Большом Зале напоминали скорее дешевую столовку в небольшом магловском городке, нежели почтенное и достойное самого парня питание. Сказать по-правде, он считал себя достойнейшим из достойных, но никогда не любил. Никого. Даже безвкусный тыквенный пирог или завернутый бережливыми руками приятный на ощупь листок пергамента. Все люди и вещи, что в принципе в глазах Мери было одним и тем же, были одинаково ему безразличны. Он давно наплевал на все: начиная собственным дрянным здоровьем и заканчивая хромой старушкой, пытающейся переползти дорогу на красный свет, вооружившись победоносным костылем. Однако, несмотря на это, парень всегда делал исключительно то, что хотел его рассудок, воображение или же сердце, а они часто не ладили меж собой. В любом случае, на данном этапе жизни этого человека, всем его бренным тельцем правил желудок, который четко и ясно раз за разом отчеканивал, давя на мозги: "Хочу есть!". С третьей же стороны, молодому человеку было откровенно лень добывать себе пропитание, ибо пропитание должно само искать своего спасителя, возможного творца, подобие Иисуса везде, где только можно... Вот и получается...
Разумеется, всем особям женского, мужского и среднего полов было категорически не интересно слушать, как месье Дюваль провел свой день, а он, в свою очередь, не горел желанием рассказывать это кому-либо. Однако ж, ночью ему приснился весьма занимательный сон: он умер. Он бежит в неизвестном направлении и на вид ему - все десять лет, если не меньше. В руках у него - черный зонтик, мыльные пузыри, а ногой он пинает надувной мячик цвета радуги. К чему бы это могло привидеться, парень не имел ни малейшего представления, а предсказания предпочел не использовать - не хотелось своими собственными мыслями нагонять на себя беду.
Говоря языком обывателей, он проснулся, оделся, поел, оделся, поел, оделся, поел, погулял, не поел... В общем, если смотреть на жизнь Кэма в сем замке глазами ничтожных людишек - он был личностью крайне не интересной и волочащей препаскуднейше-занудный образ жизни. Однако, делал он это в какой-то степени и для того, чтобы люди посмотрели на себя со стороны - одинаковые до непереносимости, ограничивающиеся стереотипами "Жрать! Срать! Ржать!", они ведь и сами все это понимали... просто отказывались принимать. Самому Камерону уже осточертело говорить людям, что они не правы.
А на самом деле, жил он достаточно интересно и странно, для самого себя, в своем собственном мирке, который творил собственными ручками двадцать три года, неустанно и кропотливо, по кирпичику складывая дом. У людей была плохая черта - они вечно норовили разрушить все созданное этим парнем, поэтому, разочаровавшись полностью, он стал просто безразличным ко всему происходящему с ним и окружающими.
Ко всему прочему стоит добавить: нагло пользуясь тем, что пары по астрономии отсутствуют в дневное время, после завтрака Камерон немного поспал, а потом отправился на исследование окружающей замок территории, так как будучи тут совсем новеньким, он еще совершенно ничего не знал и вечно ухитрялся заблудиться в так называемых "трех соснах". Сегодня как раз и случился такой трехсосновый случай: ушедший слишком далеко от замка Кэм заблудился, промок под откуда-то взявшимся дождем и вымазался в грязи, оставив всю одежду, что была на нем, на память Запретному Лесу. Обратно в замок он вернулся в анимагической форме кота. Очень недовольного, мокрого и грязного кота. После своего мимолетного приключения, измученный котище, решивший, что заявляться на обед в трусах - это не совсем политкорректно, забежал в Большой Зал, с непередаваемым чувством радости наследив там, и схватил с одного из столов кусок тыквенного пирога, удирая под звонкие возгласы студентов: "ух ты, какая киса!". Еретики! Как можно было назвать его кисой? Впрочем, Камерону нравилось, что о его владении анимагией знали единицы в этом замке, а ученики, в свою очередь, даже догадываться не могли, что за загадочная "кися" ворует тыквенные пироги.
Сейчас он благополучно семенил своими лапами вдоль по коридору седьмого этажа с пирогом в руках и полным отсутствием интересу к жизни.

В следующую секунду кот фыркнул снова и даже попытался скрестить лапы на груди, хотя ничего и не вышло, потому что ему таки начали подбирать имя! Таких глупых кличек даже для животных он еще никогда не слышал, а посему был возмущен в два раза больше, чем должно.

Было очень вкусно и он в очередной раз прослушал слова мадамы, которая говорила о такой страшной вещи, как мытье. Он все ел, и ел, пару раз чуть не подавившись апельсином. Ему сегодня все было можно, ведь котов не учат манерам. Не высовывая рта из тарелки, кот перевел взгляд с мороженого на девочку, которая крутила краники в бассейне, ничего не подозревая о предстоящей "бойне". А девочка была приятной, приятной настолько, насколько можно было быть приятной, учась здесь, в этом дрянном Хогвартсе. Однако ж, с самого начала их "знакомства" Камерон никак не мог определить, с какого факультета эта особа - настолько она была не похожа на типичных представительниц этого замка.  За последними он под настроение наблюдал в форме кота для того, чтобы знать, с кем имеет дело и просто со скуки. Тут были разные девушки: пуффендуйки - милые и открытые, но внутри - настоящие твари; гриффиндорки - смелые и умелые, в трудной ситуации готовые спрятаться под стол; когтевранки - умные и целомудренные, на самом же деле - либо тупые, либо хитрые и направляющие свой ум не в то русло; ну, и слизеринки - железные и непробиваемые стервы, рыдающие от бессилия и сходящие с ума в одиночку. В это было трудно поверить, но особое внимание Кэм уделял... пуффендуйкам, ибо видел в них угрозу для общества, которая еще не реализовалась. И все же, не стоит обобщать. Девушки в Хогвартсе были совершенно разные. Например, такие, которым скажешь слово, а они отвесят тебе 333 оскорбления в ответ, проехавшись по всему, по чему только можно и нельзя. Таких болтушек и балаболок Камерону уже довелось встретить, но дело обстояло не в этом. Как ему казалось на сей момент, эта девочка была из числа тех, кому отвесишь 333 оскорбления, а она тебе в ответ - одно, но такое, после которого желание разговаривать отпадет напрочь. Собственно, больше таких людей в замке не наблюдалось. Еще, у нее был какой-то совсем не детский взгляд, наполненный горечью, разочарованием и, кажется, ненавистью. Нельзя сказать, что юношу это интересовало, но все-таки, было интересно встретить вдруг экземпляр, до такой степени не похожий на остальные.
Тем временем, кот набил полный рот мороженым и фруктами, а экземпляр как-то резко и неуловимо быстро снял с себя всю одежду. Удивление от такого бесстыдства последовало немедленно и нижняя челюсть кота в буквальном смысле упала на пол, а глаза округлились. Уже спустя мгновенье Кэм пытался закрыть их лапами, но в панике перепутал задние с передними, и попытавшись закрыть глаза левой и правой задними лапами, рухнул на пол, сгорая от стыда.
У него сразу же отпало желание превращаться в практиканта по астрономии, отпало напрочь - не хватало еще гневных писем родителей о том, что он совращает малолетних.

8 сентября, понедельник.
Состояние: полнейшая и окончательная неконгруэнтность Камерона-кота и Камерона-человека.
Настроение: уныло-сентиментальное, это гнетет ><

[left]"— Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете".
[/left]
[right]"Когда даёшь себя приручить, потом случается и плакать".[/right]

Камерон как раз вовремя приоткрыл один глаз, чтобы увидеть, как на него направляют палочку. Он не успел ни вскочить с места, ни убежать, ни даже пискнуть, как его тело полностью парализовало. Жаль, что его оглушительное "мяяяяяяуууууу" западало на пару секунд. Глаза округлились от такой неожиданности и удивления, а в следующее мгновенье, когда девочка стала его гладить, он попытался дернуться, но ничего не вышло. Его безумно угнетало чувство полнейшей беспомощности и безучастности ко всему происходящему с ним. Голова болела. Непонятное действо, называемое мытьем, продолжалось достаточно долго, настолько, что Камерон успел устать от пребывания в воде и пене. Вообще, если бы не напряженная атмосфера, незнакомая девчонка и полная парализация тушки, ему бы действительно было очень приятно, но нервы не давали покоя. За свою сравнительно не длинную жизнь Мери понял, что любая ситуация, в которой он оказывается, должна находиться под его контролем, в противном случае - он не мог расслабиться и постоянно находился в напряжении, что плохо сказывалось на его дрянном здоровьице. Эта ситуация вышла из под контроля еще с самого начала, поэтому пытаться брыкаться или вообще что-то предпринять - было бы занятием бессмысленным, так как во-первых, он не мог шевельнуться, а во-вторых, его обещали разморозить, если он будет хорошо себя вести. Это прельщало и возмущало одновременно: с одной стороны, ему безумно хотелось начать шевелить лапами, которые потихоньку затекали, но с другой - с какой это стати он должен себя хорошо вести? Нет в конституции такой статьи - быть приятным, а хорошо себя вести - тем более. Этот факт возмущал его еще и потому, что к своим знакомым котам, а их было достаточно много, Камерон относился, как к равным и в человеческом обличье, и в кошачьим, и никогда их не присваивал, не пытался лишить свободы пусть даже с добрым умыслом - по этому поводу у него была паранойя. Все люди и животные должны относиться друг к другу с уважением и пониманием, а если не получается - хотя бы с безразличием, главное - не с ненавистью и желательно - не с любовью, так как любовь тоже может сильно ранить. Но с другой стороны, будучи существом здравомыслящим, Кэм понимал, что из него хозяин для кота вышел бы более чем никудышный: котяра бы разбаловался, взбесился с жиру и стал бы вить из него веревки. С этой точки зрения, девушка делала все совершенно правильно, но было одно "но": он же не тупое животное, а человек! Че-ло-век! Мда... человек, у которого не хватает смелости признаться этой даме, что он - человек... и какой же после этого он человек? Временами парень откровенно упрекал себя во всех своих бедах. Это было нормальным явлением.
- Мдэ-дэ... Один раз побоялся трансфигурироваться, теперь часами захлебывайся в воде, несносное животное... - укоризненно подумал про себя Камерон, закатывая глаза. Несносное животное, однако ж, бодрствовало в его голове и не давало покоя: - Ну, и что? Я всегда делаю, что хочу, так! Захочу и вообще буду спать на газетах в комнате этой девчонки.
К слову, за все то время, пока кота намыливали вкусно пахнущей пеной, он успел переволноваться, подумать о чем-то своем и впасть в состояние полной релаксации, когда двигаться уже и вовсе расхотелось, разве что приговаривать: "Почешите чуть-чуть левее, мамзель. Да-да, и повыше". Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Размякше-остолбенелое существо было в ужасе от непонимания того, зачем унижать достоинство любого уважающего себя кота и мылить его в пикантных местах. Измученное и готовое в любую секунду провалиться от стыда под землю, интеллигентное животное провело остаток своего купания с плотно зажмуренными глазами, чтобы не видеть позора и не умереть молодым от попавшей в глаза пены. Казалось, прошла вечность... наконец, спустя какое-то время, Камерон открыл глаза, внутри трясясь то ли от холода, то ли от страха. Воды он не боялся, но было неприятно. Он посмотрел на себя: шерсть слиплась, была мокрой и некрасивой, как ему показалось, даже хуже, чем до мытья. В общем, выглядел он жалко. Кот как-то слишком тяжко вздохнул и с горечью уставился на мамзель, которая уже укутывала его в полотенце. Возможно, это еще более хороший вариант, чем если бы он попал в кровожадные ручечки какой-нибудь первокурсницы, которая бы замучила его, пожалуй, раза в три больше, чем эта дама. Последняя, положив Камерона на лавку для белья, удалилась купаться в бассейне, в воде, в которой только что купался грязный уличный кот! Кот категорически удивился: сам бы он ни за какие деньги не стал купаться после себя, мало ли, какие у него болезни. Никому доверять нельзя, даже - самому себе! Некоторое время он наблюдал за тем, как девушка плавала с непонятным ему интересом. В ней от чего-то не было ничего милого, кокетливого или болтливо-веселого, она казалось совсем черствой инопланетянкой, явившейся сюда не отсюда. Прошло еще немного времени и Кэм, уныло заметив, что его спину ломит, заснул. Ему снились бегающие ножки от жареной курицы, толпы бегающих по отдельности ножек, которые затем стали принимать джакузи... Вскоре сон кончился тем, что кот снова оказался на коленях у девочки, успевшей уже надеть на себя халат. И опять перед его мордой замаячила палочка... он напугался. Что-то будто защелкнуло током и вся его шерсть встала дыбом, наэлектризовавшись. В следующую секунду Камерон оказался на холодном полу, а мамзель рылась в каком-то шкафчике, бубня себе под нос что-то про гели и про кузена. Кузен?
- Кузен?! - тут же отозвалось в голове Кэма, - Так... Надо бы разузнать, у кого в Хогвартсе есть кузен и кто она вообще такая... Или не надо? Нет, не надо, мне это не интересно... Или надо? Или не надо? Ох, Мерлин...
Размышляя о кузенах и о том, "надо или не надо", Камерон стерпел подстригание когтей, но вот после слов, про лапочку, начал тихо злиться. Он не любил, когда его называли непонятными уменьшительно-ласкательными именами, при этом - обнимали или целовали, да еще и делали это так, будто он годовалый ребенок в коляске с погремушкой в руках. К тому же, если временами он заботился о своей внешности и мог простоять у зеркала целый час, то сейчас ему больше хотелось походить на оборвыша, чем на аристократа. Но все плохое когда-нибудь заканчивалось.
После того, как заклинание, сковывающие все конечности несчастного кота было отменено, девочка опустила Камерона на пол, предварительно сообщив о том, что ежели он изволит обезьянничать и безобразничать - отправиться в коллекцию пуховых манто какой-нибудь неблагодарной аристократки, любительницы умерщвленных котов. Разумеется, ему все было предельно ясно, ведь он - не тупое животное, основывающее всю свою жизнь на инстинктах, как, к слову говоря, и некоторые из людей, а совершенный кот, модель Боинг 737, выращенный в неволе и наделенный задатками абстрактного мышления. Жаль, что девчонка этого не понимала. Перед Кэмом стоял сложнейший для любого кота, попавшего в такую нестандартную ситуацию выбор: попытаться как-нибудь сбежать, трансфигурироваться в человека или же смириться со всем происходящим. Первый пункт сразу же отметался - если он попытается ускакать к двери или хотя бы - к еде, эта особа его тот час заавадит, если не хуже. Если не учитывать тот факт, что у нее в руках был кинжал. Второй пункт отметался по совершенно другой причине... В подобных то ли комичных, то ли опасных ситуациях Мери случалось с иронией молвить: "после всего, что между нами было..." и все в таком духе, да благо, такие случаи в его жизни приключались не часто. Так вот, сейчас был именно тот случай, в который "после всего, что между ними было", он просто не мог предстать перед девочкой человеком. Кэм был уверен, что она заавадит его без суда и следствия, спутав с отъявленным извращенцем, даже не спрашивая, кто он и как тут оказался. С другой стороны, молодой человек был камикадзе от рождения, такая себе черепно-мозговая травма, и видимо, в его голове был травмирован отдел, отвечающий за самобичевание как физическое, так и моральное, а это означало, что вырос он потенциальным самоубийцей и явным мазохистом. Сумасшествие было близко, очень близко...

Размышления о неказистом мироустройстве и глупой системе ценностей обывателей, живущих в Хогвартсе, могли бы более гуманно влиять на рассудок, если бы закусывались какой-нибудь булкой, сладкой булкой. Желание набить свое пузо, чтобы "все о'кей" и "ноу проблем", свидетельствовало как раз-таки о малом уровне развития самого Камерона и его неумению противостоять житейским проблемам тех же самых обывателей, которые по обыкновению уделяли слишком большое время на набивание своего желудка всякой всячиной. Чувствуя свою полнейшую приземленность по отношению ко всему этому, юноша не находил своей душонке места. Он, являя собой обществу прототип свободного человека, который действительно существует не смотря ни на что, сам не кардинально отличался от общества. Эта схожесть была губительна, но, с другой стороны, что же ему теперь? Не есть вовсе? Все-таки, человек - это еще и существо социально-биологическое, которому хотя бы раз в день надо что-то есть.  Вообще, такие пустые мысли часто преследовали Камерона, но это было скорее лирическим отступлением от философствования, нежели чем-то воистину сурьезным. Сурьезность в его жизни проскальзывала не всегда, за что он так же себя винил. Если все время смеяться, нести позитив в массы и проводить время в праздности - в конце-концов обратишься в такое же быдло, как и остальные, умеющее осмысленно только ржать, срать и жрать. Но он всегда делал то, что хотел, а посему, не отказывал себе в веселье, ведь нельзя насильно заставлять себя быть суровым и мудрым. Более всего его пугало то, что он расходился во взглядах и мнениях с самим собой, и вот-вот мог возникнуть конфликт. Самое странное, что в его голове, которая привыкла слушать мысли немногих личностей Камерона, происходил явный спор между котом и человеком, влезать в который было бы бессмысленно. Пока выигрывал кот, а их  отличия с Кэмом становились все более заметными. Прежде он никогда не сталкивался с ситуациями, в которых части его сознания отказывались делать что-то согласованно, видимо, это пятая точка требовала приключений...

Слава Мерлину, что Камерон был не из тех дрессированно-глупых котов, у которых при звуке хлопка по колену срабатывал рефлекс и они прыгали туда же. Вообще, он ненавидел дрессированных котов. Людям, дрессирующих несчастных животных надобно было носить на спине табличку: "Дрессировка - долой зачатки мозга!". Почему-то вспоминался Снежок, который все лето трепал Кэму нервы, пока тот не уехал в Хогвартс... коты были наглыми существами, настолько наглыми, что делали все, что хотели, а если что-то им не нравилось - начинали гадить в тапки. Камерон вовсю негодовал по поводу своего непонятного поведения, а кот, воспользовавшись случаем, запрыгнул девочки на колено, встав на задние лапы и уткнувшись ей носом в шею, приветливо мяукая.

Следом почему-то вспомнился дед с неоднократной приставкой "пра" и телескопом, упавшим ему на голову. Тут же вспомнились и пары по астрономии, которые должны были проходить у учеников сегодняшним вечером. Камерону бы не мешало пойти сейчас в свою комнату и хорошенько подготовиться, а еще привести себя в порядок, чтобы при первом знакомстве с детьми выглядеть презентабельно. Но уходить ему не спешилось.
Когда кота посадили на кровать, он долго топтался, выбирая самое удобное место, чтобы сесть, а когда он наконец уселся, девчонка встала и тоже начала усаживаться, по-другому, потревожив кота. Конечно, он был голоден! Он не ел уже невероятное количество времени и столь сильно был увлечен коробкой с конфетами, что забыл о негодовании по поводу того, что эта мамзель разговаривает  с котами. Ведь нормальные коты не понимают, что им говорят люди, или же они просто прикидываются дурачками?
Камерон повел носом от конфет и фыркнул, когда девчонка стала пить вино из горла. Во-первых, что это за пакость - пить из горла? А во-вторых, что это за пакость - пить? Он предпочитал всему этому шоколадный коктейль или, хотя бы, молочный.

Плотно прильнув мордой к кровати и зажмурившись, кот оставался недвижимым еще несколько секунд, на случай того, если в него полетят еще какие-нибудь колюще-режущие предметы.
Камерона настораживала такая непредсказуемость девчонки, но более всего его мучил вопрос, а все ли слизеринки такие? Опыт показывал, что большинство из них сильны были исключительно на язык, но мало ли... Когда эта слизеринска вышла из-за шкафа, он оценивающе-осудительно уставился на нее: одежда была не на "превосходно", но вот ботинки действительно радовали глаз. С другой стороны, другая часть Камерона, любящая одеваться во всякий хлам, весьма искренне похвалила выбор девочки, заметив, что она знает толк в колбасных обрезках.

и он, взглянув на явно грустную девочку, явно запросто соскочил с кровати и поплелся к подоконнику, на котором она сидела. Ему явно не хотелось благодарить ее за конфеты и вообще, но и безразлична эта картина явно не была. Просто он всегда делал то, что хотел. Запрыгнув на подоконник, кот стал тереться о ее ноги, а после, вскарабкавшись на согнутые колени, скатился вниз и свернувшись клубком на ее животе, стал громко мурчать.
Камерон умилялся сам собой, да и просто умилялся. Это все было как-то слишком сентиментально, но глупо было не признавать, что он проникся теплыми отческими чувствами к  этой особе буквально за несколько часов их знакомства.

Вообще... в голове Камерона все как-то улеглось и он уже вовсю размышлял о том, как будет жить на две жизни - кота и человека, но что-то подсказывало, что это равновесие, явно мешающее его свободе - ненадолго. Девчонка как-то неожиданно вскочила, направляясь к кровати, а он чуть не упал, еле-еле уцепившись за подоконник. Под кроватью что-то квакало. Он не любил жаб, потому что они были зелеными и толстыми, прямо как некоторые из подруг его матери, но у этой было родное, горестное выражение лица или что там бывает у жаб вместо морды... Кэм уж было собрался "препарировать" несчастную жабу, как вдруг девочка закрыла окно и ушла. Он так ничего и не понял, кроме того, что это была "ее, в смысле не ее жаба". Спрыгнув с кровати, кот принялся ходить по комнате, оглядывая все, что тут было. Было тут всего немного: самые обыкновенные кровати, тумбочки и шкаф... ничего интересного. Опосля, Камерон собрался трансфигурироваться в человека, дабы поискать по тумбочкам чего-нибудь съестного, но только он приготовился произносить заклинание, как вдруг дверь открылась и в нее вошла та самая девчонка. Мери облегченно вздохнул, благодаря свою внимательность и ленивость за то, что не обратился секундой ранее, иначе бы был скандал...  Кот задумался, а не скучал ли он действительно? Честно говоря, по ней он не скучал, но скучал вообще, потому что здесь действительно было скучно. Вскоре, девочка ушла, а Камерон пребывал в весьма неприятном удивлении. Как можно было бросить его одного в этом месте - целых два раза? Да еще и запереть для полного счастья! Он не мог стерпеть такого отношения и явного ограничения его свободы и даже немного разозлился.
- Да что, в конце-концов, происходит?! - холодно отрезал все свои мысли месье Дюваль, уже обратившись человеком и резко усевшись на кровать. Он поставил руки на колени, а голову положил на руки, от чего его волосы свесились вперед и закрыли лицо. Так он просидел с минуту, контролируя свою излишнюю эмоциональность.

- Так, на чем я там остановился? Ах да, слабовольное животное! - он подошел к окну и открыл его. - Хммм... Если тут слишком высоко - Снейпу придется искать нового профессора-смертника, чтобы тот преподавал астрономию в этом дурдоме... - с этими словами Кэм обратился обратно в кота и выпрыгнул из окна. Расстояние до земли оказалось совсем маленьким и он, ничего себе не повредив, побежал обратно в замок, чтобы наконец добраться до своей комнаты.

-----------> Коридоры седьмого этажа.

С другой стороны, кто не пьет шампанского - тот не ест конфет... эммм... То есть, кто не рискует - тот не пьет шампанского, хотя шампанское парня совершенно не прельщало, даже наоборот. Он выпутывался и не из такого бреда, выпутается и на этот раз. Что-то подсказывало, а наверное, опыт наблюдения за детьми, которых, когда они падали - отвлекали какой-нибудь игрушкой и за истеричными девушками, которых, когда они плакали - утешали парой сережек с камнями, показывал, что любого человека, расстроившегося или увлекшегося чем-либо - надо срочно от этого отвлечь. Это, собственно, и был тот таинственный план "а", который родился в голове и продолжал процветать, но вот чем можно отвлечь разъяренную слизеринку - месье Дюваль не имел ни малейшего понятия. Его излюбленный метод под названием "конфетку будете?" с ней явно бы не прокатил, а другие идеи пока что в голову не лезли. Суетясь и задыхаясь от недавней беготни, Кэм поспешно надевал слишком узкие черные брюки, в которых он успел запутаться и рухнуть на пол, так и не дойдя до туалетного столика. Потом, на столешницу того самого столика шлепнулась ладонь юноши, пытавшегося подняться на ноги. Он дотянулся руками до различных полочек, прикрепленных к столешнице и, стоя на коленях, принялся расчесывать свои волосы, красить потрескавшиеся губы помадой естественно-розового цвета, а потом встал, и, подтянув брюки, поправил часы на правой руке, которые не снимал практически никогда. Затем, он надел белую майку и черную жилетку сверху, а для полного счастья еще и нацепил несуразные ботинки вместе с кулоном. В общем, выглядел он как-то не по-профессорски, и ко всему прочьему, не был уверен, что девочка знает о его назначении на должность практиканта по астрономии... С другой стороны, ученики обязаны знать профессоров поименно, но не в лицо ведь... Но, рассуждая с позиции ни к чему не причастного профессора, которого и собрался играть Камерон, зачем тогда стучаться в дверь к незнакомому мужчине?

План "б" канул в лету следом за планом "а", разрушив вдребезги последние надежды парня на удачный исход дела. Он не понимал, почему девчонка не поверила в то, что тут не было никакого кота. С чего вдруг коту бегать по чьим-то спальням, раз он так ее любит? И почему это она так уверена, что кот именно в спальне Камерона? Нет-нет-нет, пострадавший от этого бедлама профессор астрономии был тут совершенно не при чем, это у девочки с разыгравшимся воображением начались глюки... на самом же деле, ее кот мирно сидел в слизеринской спальне и ждал, пока ему принесут еду.
Примерно этим и собирался забить ей голову Кэм, но ничего не вышло. Он бы с гордостью принял свое поражение и падение всех планов разом, если бы девочка не облила его умилительной грязью с головы до ног, рассказывая о "своем коте". Этого чуть ли не самый свободный гражданин МагМира стерпеть не мог. Он ведь всегда был  не только свободным, но и самостоятельным, а тут - такие заявления...

А может, ночью его похищали инопланетяне и вставили в мозг микрочип, который будил в голове парня не привычные ему эмоции и побуждал на глупые действия? А может, он заразился от сей сударыни каким-нибудь вирусом, смутившим бренный рассудок? Какой-нибудь унылый зануда сейчас бы явно пытался дать всему происходящему научное объяснения, а Камерон, тем временем, искал причину своих бед в философствовании. Конечно, его философские измышления сейчас были похожи на фантастическую историю, написанную отъявленным шизофреником, но он никак не хотел принять, что все это несколькими часами ранее сделал по собственной воле. Нет! Он тут был совершенно не при чем, просто может на линии судьбы ненадолго перегорела проводка или же звезды устроились на небе неподходящим манером... Да и потом, мадмуазель сама схватила его на руки! Что же ему оставалось делать? Не пугать же бедняжку до смерти... Может быть, это - осеннее обострение, когда коты сходят с ума? Раз весеннее обострение существует, то почему бы не быть осеннему? Или же это просто проснулись кошачьи инстинкты? Или у девочки были какие-то слишком притягивающие флюиды, а посему от нее было так трудно сбежать?